ДзенАлександр ЯковенкоВсе материалы
Рассеивается туман относительно того, с какой Европой нам придется иметь дело сейчас и в ближайшие годы. Цифры показывают, что расширение мощностей европейского ВПК идет полным ходом: создаются новые производства и новые цеха, под военную продукцию перепрофилируются гражданские заводы, расчищаются строительные площадки. Расходы европейских стран на оборону за период с 2021 по 2024 год выросли на 31%, а портфели заказов ведущих предприятий ВПК растут невиданными за последние 30 лет темпами. То есть не только «учитывается опыт» войны на Украине, но и делаются долгосрочные инвестиции в будущую, уже прямую войну с Россией.
Опыт двух мировых войн показывает, что раскрученный маховик подготовки к войне трудно остановить: агрессивная политико-мобилизационная риторика должна быть подкреплена «делами», иначе тезис о «российской угрозе» повиснет в воздухе. По сути, речь о стратегии европейских элит по заметанию под ковер неподъемных внутренних проблем, включая миграционную и падение конкурентоспособности Евросоюза в качественно новой глобальной среде. Вновь, как и в начале XX века, война рассматривается как форма коллективного потребления, стимулирующая экономический рост. Что входит в противоречие с социально ориентированной экономикой, созданной после Второй мировой войны в том числе в ответ на «вызов Советского Союза» (тогда это называлось ее «социализацией») и ставшей новым «общественным договором». В данном отношении Европа более уязвима, чем англосаксонские страны с их более жесткой социальной политикой: если в США и Великобритании через бюджет распределяется порядка 30% ВВП, то на континенте — 40-45%, притом что значительное давление на «социалку» в последние десять лет оказывает миграционное давление с Юга, а теперь и война на Украине.
Поэтому для милитаризации потребовались заемные средства — 800 миллиардов евро, которые вроде как без ущерба для социальных выплат позволят заодно поднять военные расходы до пяти процентов ВВП в период до 2035 года (из них полтора процента — на «критическую инфраструктуру» и военную поддержку Киева). Таким образом, свои «овцы» целы и «волки» американского ВПК, где будут закупаться вооружением для себя и для Киева, сыты.
Такому развитию в ЕС Трамп помогает и на путях официального возобновления американской военной помощи Киеву, что возвращает ситуацию во времена администрации Байдена, которая спровоцировала нынешний гибридный конфликт, или, как признал Келлог, прокси-войну НАТО/Запада с Россией. Происходит перекладывание проблемы Украины на плечи европейцев, о чем говорилось еще на вильнюсском саммите НАТО в июле 2023 года, а именно, что война на Украине — «проблема европейской безопасности», значит, европейцам и карты в руки.
Остается смотреть, как европейские элиты, которые готовы держаться за власть вполне авторитарными методами, включая административное давление на создающие им угрозу партии и движения, такие как «Национальный фронт» во Франции и «Альтернатива для Германии» в ФРГ, смогут решить свои проблемы. Тональность своей критики Европы за отход от демократии администрации Трампа, видимо, придется снизить, раз не оправдались ее ожидания о возможности скорого урегулирования на Украине.
Одновременно союзники будут догонять Америку по росту госдолга, размеры которого в среднем по ЕС уже превысили 80%, что выше их же норматива (60%), скажем, для мирного времени, на смену которому приходит военное время. До уровня Южной Европы (там уже свыше 100%) подтягивают Северную и прежде всего Германию, сдерживание которой, похоже, остается частью европейской политики США (пресловутое to keep the Germans down из формулы лорда Исмея о смысле существования НАТО). Словом, базовые постулаты американской внешней политики не меняются — трансформируются лишь формы их реализации.
Ситуация отсылает к чисто протестантскому решению проблемы финансирования войны, каковым стало создание госбанка (его предшественник — Амстердамский банк) сначала в Голландии, а затем и в Англии, куда завезли Вильгельма Оранского в рамках госпереворота, который получил название Славной революции 1688-1689 годов: до этого не получалось вести войны в долг (французские короли еще долго по старинке копили на войну). Совершенствование банковского дела шло в ногу с колониализмом/имперским строительством протестантских держав: в 1602 году была создана Голландская Ост-Индская компания, а двумя годами ранее королевой Елизаветой I — Английская Ост-Индская компания, ставшая британской в 1707 году в связи с унией Англии и Шотландии (шотландцы вошли в английский имперский проект, потерпев неудачу в собственном в Центральной Америке).
Со временем эти страны существовали прежде всего в интересах своего банковского сектора. Так, недавно стало известно, что в 1835 году Ротшильды собрали заем британскому правительству на колоссальные по тем временам 35 миллионов фунтов на выкуп рабов в связи с отменой рабства в колониях: он выплачивался в течение 180 лет при сохранении полной секретности для широкой общественности (условия и общая выплаченная сумма неизвестны до сих пор). Механизмом обеспечения существования той же Америки в интересах ее финансового сектора служит созданная в 1913 году (в канун Первой мировой) 26 ведущими банками при заглавной роли Морганов квазигосударственная Федеральная резервная система (ФРС).
Поэтому проблематика милитаризации Европы в качественно новых геополитических условиях обретает несколько ключевых измерений. Во-первых, внутриполитическое: удастся ли на этой основе избежать или, по крайней мере, отложить то, что многие во Франции и Германии называют неизбежной гражданской войной, провоцируемой, как это было при демократах в США, курсом либерально-глобалистских элит на слом традиционной идентичности? Утверждается, что этому курсу нет альтернативы. Вариант — смена элит на национально ориентированные, скажем, в духе трампизма, если он позволителен для европейских союзников, которые для Вашингтона, не будем забывать, служат расходным материалом, в том числе по принципу «от паршивой овцы хоть шерсти клок».
Во-вторых, экономическое измерение — преимущественно как функция императивов политики MAGA Трампа, имея в виду, что ЕС не только устраняется как конкурент, но еще и разрушается как рынок для Китая. Баланс «и пушки, и масло» будет смещаться в сторону «пушек», то есть продукции американского ВПК, где военная поддержка Киева будет служить своего рода «затравкой». Здесь интерес будет представлять то, как разыграют тарифную войну между Вашингтоном и Брюсселем, в том числе в свете вводимых Трампом 30-процентных тарифов с 1 августа. Другим фактором станет введение Трампом 500-процентных тарифов против стран, приобретающих энергоресурсы у России, прежде всего Китая и Индии.
Тут можно согласиться с теми неназванными американскими бюрократами, которые, согласно СМИ, предупреждают Трампа, что уже первого будет достаточно для провоцирования глобального финансового кризиса. Вторая мера, если Трамп на нее пойдет и она не будет носить виртуального характера, лишь добавит масла в огонь и ускорит переход Запада и остального мира в режим раздельного существования. Не исключено, что Трампу и нужен такой глобальный кризис, который, как войны в прошлом, все спишет и позволит Америке радикально решить проблему госдолга, доллара (включая реформу ФРС и введение какой-то формы обеспечения доллара) и неизбежного краха фондового рынка.
В-третьих, измерение — внешнеполитическое с непосредственными последствиями для России. Нам остается отслеживать, как будет реализовываться курс на милитаризацию Европы на деле и когда он начнет создавать реальную угрозу нашей безопасности, скажем, как это было в канун нападения нацистской Германии на СССР. Нельзя исключать, что параллельно с созданием в Европе систем поражения на стратегическую глубину на континент будут завозиться американские ракеты малой и средней дальности, что будет аналогом Карибского кризиса.
Помимо необходимости противостоять любой западной агрессии и попыткам развязать новую «большую войну» на континенте, придется взвешивать за и против нашей контрэскалационной стратегии по упреждению такого развития, если оно будет сочтено неизбежным, дабы не допустить повторения 22 июня 1941 года, сохранить свой суверенитет и право на историческое творчество. Тем более что мы не заинтересованы в территориальных приобретениях в Европе, а лишь в создании стимулов для европейских столиц к участию в прочном мирном урегулировании на континенте, которого так и не произошло после окончания холодной войны и распада СССР. Нельзя также допустить, чтобы нам по опыту холодной войны навязали долговременную гонку вооружений — как средство сдерживания нашего развития.
И тут нам понадобятся солидарность и поддержка наших партнеров из числа стран Глобального Юга и Востока. История показывает, что Гражданская война в Испании была использована Берлином и Римом для оттачивания своей военной машины — в точности как сейчас война на Украине, которая по существу является отложенной во времени гражданской и завершающим аккордом борьбы с нацизмом в Европе, начатой в Великую Отечественную.
В итоге можно предположить, что милитаризация Европы призвана стать частью пресловутого «контролируемого хаоса» или сравнительно бескровного эквивалента мировой войны, разыгранной в «кабинетных» условиях и преимущественно на экономическом поле, который позволит Америке остаться лидером уже в индивидуальном «великодержавном» качестве, оставив в прошлом коллективный Запад, решив проблемы своей трансформации за чужой счет, возможно, расширившись территориально (и превзойдя по размерам территорию Россию — кто знает!) и радикально поменяв «правила игры» в глобальной политике.
Нам же надо оставаться при необходимости способными купировать связанные с этим риски стратегией сдерживания перехода этих планов в режим полноценной «горячей войны», к которой Европа пока не готова, но может счесть, что имеет шансы на успех, когда перевооружится. Такое в истории уже дважды случалось: и в 1812 году, и в 1941-м на нас навалилась вся континентальная Европа, хотя лидеры у нее тогда были разные.